“Ликвидация сиротства” за пять лет, или Куда исчезнут детские дома? Почему в России закрываются детские дома
Село Фруктовое, Луховицкий район - здесь уже много лет существует небольшой детдом, разместившийся на территории бывшего детского сада. Девять воспитанников, все - социальные сироты. Их родители лишены родительских прав, многие живут неподалёку, в посёлке. Дети ходят в школу, иногда видятся с семьёй, на жизнь не жалуются. Не так давно они узнали: летом их переводят в другой район. Их родной детдом - закрывают.
Ликвидировать детский дом как учреждение собирались ещё в прошлом году, в разгар учёбы. Дети записали и выложили в Интернет видеообращение к тогдашнему президенту Медведеву с просьбой спасти их от переселения. Правда, у видео до сих пор - меньше ста просмотров, не факт, что его видел главный адресат. Но процесс закрытия всё-таки удалось остановить: вмешалась общественность, волонтёры.
Помогло - но ненадолго. В этом году чиновники озвучили очередное решение: закрыть, перевести, здание снести, чтобы построить детский сад. Потребность в нём высокая: детей в селе рожают много.
Директор детского дома Нина Судакова ходит по государственным учреждениям, заполняет бумаги - процесс ликвидации уже запущен. Обещают - посреди учебного года никого переводить не будут, подождут лета. Уже нашли детдом, готовый принять всех воспитанников, он находится в другом районе, в Туголесском бору.
Латаем дыры - условия ужасные
«Детей мы туда возили, им там очень понравилось, тем более, там училище рядом, один из воспитанников изъявил желание туда поступать, - комментирует ситуацию глава управления образования Луховицкого района Владимир Немов. - Здание старое, его строили ещё в пятидесятых годах, там нет подвальных помещений, полы прогнившие, до школы больше километра идти, дети варятся в собственном соку, в изоляции».
Чиновник отмечает: помещения детдома в Фруктовом не соответствуют ни санитарным, ни пожарным нормам: «Перегородки деревянные, два года назад было замыкание в сети, у нас выгорела щитовая полностью, чудом никто не пострадал. Мы латаем дыры, но условия ужасные».
Владимир Немов соглашается показать здание детского дома - правда, детей там в данный момент нет. Сообщают: по четвергам у них всегда экскурсии. У волонтеров другая версия: воспитанников сняли с уроков и увезли « из-за приезда журналистов». Общаться с детьми чиновник запретил, лично проводит экскурсию по помещениям, указывает на трещины в стенах.
«В прошлом году спонсоры дали денег на ремонт ванной комнаты, установку новых душевых кабин, - рассказывает Владимир Немов. - Но работы были не до конца продуманы, возникла проблема с подключением к канализации, в итоге кабины есть, а воды в них нет. Вы поймите: дети и так обделённые - жизнью и родителями - а ещё и живут в таких условиях! В Туголесском же условия - как на курорте».
Сами дети нынешним порядком вещей довольны и на курорт в Туголесский отправляться не хотят. «Мы были в другом детском доме, там нет ни компьютеров с Интернетом, ни футбольного поля. И до родных далеко. Не хотим!» - рассказывает один из воспитанников.
Волонтёры, работающие с детдомом, считают, что учреждение нужно сохранить - чтобы не подвергать подростков стрессу, его в их жизни было достаточно. «У многих детей есть родственники: у кого-то бабушка, у кого-то дядя. Хотят поддержать их, даже опеку готовы оформить, но не дают - бабушке из-за возраста, дяде - потому что работает неофициально, - рассказывает волонтёр Андрей Ванеев. - Но они хоть приезжают иногда, а так - детей оторвут от какой-никакой, но семьи. Мы считали: четыре часа до того детдома добираться».
Социальные сироты почти всегда очень любят своих родителей, даже не идеальных, даже лишённых прав - эту мысль озвучивают многие опытные педагоги. Переубеждать нет смысла, чувствам детей не прикажешь. Точно так же трудно заставить воспитанников радоваться переезду туда, где хороший душ и комфортные комнаты.
В детдоме села Фруктовое побывала руководитель проекта «Семейный детский дом» Российского детского фонда Любовь Крыжановская - она навестила родителей воспитанников, чтобы рассмотреть вариант возвращения детей в семьи. Говорит, опустились руки: пьянство, нищета, равнодушие. «Мама ребёнка вернулась из тюрьмы, живёт с мужчиной в грязном общежитии, семь квадратов. Сожитель сломал ногу по пьяни, нет денег, даже чтобы гипс поехать наложить. А у неё трое детей, как их в такую среду вернёшь!»
Почти все подростки хотят именно домой, к родным. Или в семью. Одну девочку брали и возвращали в детдом трижды. Другой ребёнок «блуждает» по приёмным семьям уже одиннадцать лет, нигде не приживается - сложный характер. Российский детский фонд подготовил письма в областное правительство: просят остановить процесс ликвидации детского дома. «У нас руководство страны то детские сады строить начинает, то детдома закрывает, и все тут же начинают выплясывать, стоит ему что-то где-то сказать, - размышляет Любовь Крыжановская. - И как всегда - перебарщивают. А судьбы детей никого не волнуют».
Нет денег на содержание
Волонтёры предлагали местным чиновникам переоборудовать детский дом в семейный: сократить число персонала до двух человек, оставить любимых воспитателей. Готовить еду, убирать дом они будут вместе с воспитанниками. Не придётся содержать для этого отдельный персонал.
Это позволит сократить траты и дать детям доучиться в школе. Всего два года до поступления в ПТУ. «Один мальчик младше, но за это время его мама оформит документы и сможет его забрать: сейчас у неё проблемы из-за судимости, но она не совершала тяжких преступлений, просто незаконно перешла границу», - поясняет волонтёр Андрей Ванеев.
Но постановление о ликвидации уже выпущено, процесс запущен. Вариант с выделением других помещений в местной администрации не рассматривают. «Детский дом не областной, а муниципальный, а у нас нет денег на его содержание, поймите, нам это решение тоже даётся непросто, - признаётся Владимир Немов. - Чем меньше детский дом, тем больше затрат требуется. На мой взгляд, оптимальный вариант - от 25 до 45 воспитанников на учреждение».
Тем не менее, психологи и педагоги говорят: семейные формы устройства намного эффективнее с точки зрения воспитания и социальной адаптации ребёнка. В Европе стандарт сиротских учреждений - до десяти человек. Но малокомплектные детские дома в Подмосковье продолжают закрываться, несмотря на протесты.
Подобная история случилась в прошлом году в городе Реутов: маленький семейный дом оказался нерентабельным и, по заключениям, не приспособленным для полноценной жизни детей-сирот. Воспитанники плакали, протестовали, просили оставить их в привычном окружении, кто-то даже пытался сбежать. Говорят, сейчас, на новом месте, дети понемногу адаптировались. Но не обошлось и без травм.
В ближайшие несколько лет малокомплектные детдома будут постепенно закрывать. Чиновники говорят, что к 2016 году их воспитанников успеют устроить в семьи, но сотрудники сиротских учреждений к таким заявлениям относятся со скепсисом: забирают, в основном, самых маленьких. Дети старшего возраста и подростки имеют не так много перспектив. Некоторые оценивают их как нулевые.
В последние годы в России начали закрываться детские дома. Делается это в рамках политики деинституционализации детей-сирот. Смысл в том, чтобы дети, оставшиеся без попечения родителей, жили не в казенных учреждениях, а в приемных семьях. Идея выглядит красиво и разумно, однако некоторые российские эксперты в области детской психологии видят в ней серьезные угрозы.
Условия, приближенные к семейным
В мае 2014 года правительство РФ приняло постановление № 481 о деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Документ вступает в силу 1 сентября 2015 года.
С этого дня все детские дома в России переходят на новую форму работы, становясь учреждениями семейного типа. Это означает, что в группах будет не более восьми детей разного пола, возраста и состояния здоровья. Как сказано в постановлении, «прежде всего полнородных и неполнородных братьев и сестер, детей - членов одной семьи или детей, находящихся в родственных отношениях, которые ранее вместе воспитывались в одной семье».
По мнению инициаторов реформы, объединение разновозрастных и разнополых детей в одну группу отвечает требованиям нового, «семейного» подхода: в настоящих семьях тоже живут дети разного пола и возраста. Таким образом, разновозрастные братья и сестры больше не будут разделяться по разным группам, а детей в возрасте до 4 лет в группе должно быть не более 6.
Круглосуточно 5 дней в неделю с детьми будут жить воспитатели - «социальные мамы и папы». Условия пребывания детей в группах будут максимально приближены к домашним.
Предполагается, что группы будут находиться в помещениях, организованных по квартирному типу, - с отдельной кухней, местом, где ребенок может спокойно делать уроки, и т.д. Если оборудовать кухню для всех комнат не получается, то еда должна готовиться в столовой и затем приноситься в группу.
Закрытие детских домов инициаторы реформы объясняют тем, что в последние годы в связи с упрощением процедуры усыновления число детей там стало сокращаться. По словам заместителя директора департамента государственной политики в сфере защиты прав детей Минобрнауки РФ Ирины Романовой, показатель уменьшился с 120 000 детей в 2013 году до 78 000 на сегодняшний момент, причем еще в начале 2015 года в учреждениях для детей-сирот насчитывалось 87 000 воспитанников. Ну и, соответственно, если в учреждении остается всего несколько ребятишек, его приходится либо закрывать, либо реорганизовывать.
Даже само понятие «детский дом» уходит в прошлое. Учреждения для детей-сирот теперь переименовывают в «центры по содействию семейному воспитанию» и т.д. При них создаются и школы приемных родителей, где потенциальные мамы и папы могут присмотреться к детям.
Первый негосударственный детский дом для инвалидов в Москве. Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
Большое внимание теперь уделяется вопросам сопровождения приемных семей. В создаваемых специальных центрах работают юристы, медики, психологи, дефектологи (что особенно важно, если приемная семья взяла ребенка с ограниченными возможностями здоровья). Создание таких центров, по мнению члена комиссии по поддержке семьи, детей и материнства Общественной палаты Юлии Зимовой, во многом поможет решить проблему трудоустройства сотрудников закрывающихся детских домов. Они могут стать специалистами по сопровождению семей.
Семья в опасном положении
На первый взгляд, картина замечательная. Однако есть очень серьезные проблемы, которые могут существенно сказаться на судьбе российских детей-сирот. О некоторых из них 29 июля говорили участники онлайн-совещания в Общественной палате РФ. Как отметила Юлия Зимова, «основная суть реформы в том, что мы теперь стараемся всех детей устраивать в семьи и возвращать в кровные (родные. - РП) семьи. Я даже знаю, что в некоторых регионах есть стимулирование директоров учреждений для того, чтобы они отдавали детей максимально в кровные семьи».
Но в ходе проверок в регионах выяснилась одна вещь, вызвавшая у проверяющих шок. Дело в том, что некоторые учреждения для детей-сирот являются бюджетными, и их финансирование привязано к выполнению государственного задания, в котором одним из показателей является количество воспитанников. Есть другие - казенные - учреждения, у них такой «головной боли» нет: они финансируются по утвержденной смете вне зависимости от того, сколько детей в них находится. Поскольку детей, поступающих в детские дома, становится меньше, бюджетным учреждениям приходится, как ни дико это звучит, «добирать» их из семей.
«В то время как мы вынуждены работать, чтобы возвращать всех этих детей в родные семьи, устраивать в приемные семьи, какие-то организации вынуждены искать пути для выживания и «добирать» детей, чтобы выполнить государственное задание, из родных неблагополучных семей», - объясняет Юлия Зимова.
«Значит, для этого ювенальная юстиция будет активно вести поиски таких семей, а если не найдет, объявит нормальные семьи «неблагополучными»», - прогнозирует Ирина Медведева, детский психолог, директор Общественного института демографической безопасности, член совета при уполномоченном по правам ребенка Павле Астахове, соучредитель общественного центра по защите семьи и традиционных ценностей «Иван-чай».
Как это вообще возможно? «Есть такое понятие - «семья в опасном положении», - поясняет председатель правления центра «Иван-чай» Элина Жгутова. - И в эту категорию попадают, например, многодетные матери-одиночки - совершенно нормальные, непьющие женщины. Был случай в Дивеево, когда у одной такой матери пытались отобрать детей. Наталья Финогеева жила с шестью детьми, муж ее бросил, помогать было некому. На заработки приходилось ездить далеко от дома, пришлось оставлять детей одних. Благодаря усилиям православных правозащитников детей удалось вернуть, но вряд ли Наталью и ее семью оставят в покое…»
И здесь мы подходим к проблемам, не отраженным в постановлении №481 и вообще не имеющим к нему прямого отношения. Это, скажем так, проблемы гораздо более глобального порядка.
«Приемная семья» - термин, который у нас понимается достаточно широко, иногда как синоним усыновления. Однако с точки зрения государства разница между этими формами устройства детей-сирот очень существенна. Во-первых, в отличие от усыновителей приемные семьи не получают полных прав на ребенка и подконтрольны органам опеки. Во-вторых, в приемную семью ребенок может быть взят на время и в некоторых случаях по несколько раз передаваться из одной такой семьи в другую.
Приемные семьи на Западе называют «фостерными» («патронатными», «замещающими»). Некоторые благотворительные фонды уже апробируют подобные практики в России. Противники фостерного подхода говорят, что передача ребенка «из рук в руки» травмирует его психику. В народе эта идея тоже одобрения не встречает. Замещающие семьи у нас воспринимают как «камеры хранения», способ «передержки» детей, как каких-нибудь овощей на оптовом складе. Один из вариантов перевода английского термина foster care - «воспитание чужих детей», а в России есть старая поговорка: «Чужих детей не бывает».
«Для большинства русских женщин недопустима даже мысль о том, что можно взять ребенка на время, - комментирует «Русской планете» Юлия Зимова. - Приемные мамы борются за каждого ребенка. В Краснодарском крае одна такая мама воспитывает восьмерых, а сейчас, может быть, уже и девятерых детей. Некоторые из них с синдромом Дауна, с задержкой роста. У нее в доме оборудован зал со специальными тренажерами, на участке есть грядка, где семья занимается земледелием, даже ослика купили».
В то же время в стране по-прежнему остро стоит проблема социального сиротства. «Речь идет о детях, имеющих родителей, но оставшихся без их попечения. Не во всех случаях такие дети могут быть усыновлены, - отмечает представитель Общественной палаты. - Например, нередко возникает такая ситуация: мать пребывает в местах лишения свободы, на время ее заключения ребенок находится в приемной семье, но по освобождении мать может захотеть забрать его. Значит, усыновление невозможно, а временное пребывание ребенка в семейных условиях все же менее травматично для его психики, чем в условиях детского дома. Но фостерные семей для России это редкость, и их внедрение ни в коем случае не является ключевой позицией государства».
Осужденная с дочерью в доме ребенка при женской исправительной колонии. Валерий Шарифулин / ТАСС
Хотелось бы надеяться, что распространение фостерных практик нам и впрямь не грозит. Слишком уж мрачная статистика у них на Западе.
По данным общественного центра по защите семьи и традиционных ценностей «Иван-чай» , только в Великобритании с января 2012 года по декабрь 2013-го из фостерных семей исчезло 24 320 детей. Часть детей из фостерных семей бесследно пропадает, так как контроль за ними практически отсутствует. Возврат детей в органы опеки в таких семьях составляет в среднем едва ли не 50%. В США детей из одной замещающей семьи в другую передают чуть ли не по 15 раз, по доске объявлений.
В странах, которые пошли по пути деинституционализации детей-сирот раньше нас, об этом начинают сожалеть. В тех же США усиливается движение за восстановление системы детских домов (сейчас она полностью уничтожена) и большее разнообразие подходов в области помощи социальным сиротам. Участие в нем принимают видные американские ученые.
России не следует наступать на эти грабли. «Конечно, в традиционных детских домах далеко не все было идеально, - рассуждает Ирина Медведева. - Но почему нужно непременно их закрывать, не лучше ли попробовать навести там порядок?! Эта сфера не терпит реформ, она должна быть самой консервативной, эксперименты на детях недопустимы! Если вы хотите избавиться от детских домов, сделайте все, чтобы ребенок оставался в кровной семье! Не внедряйте ювенальную юстицию, не кричите о «семейном насилии»! Лучше сделайте так, чтобы женщины не оставляли детей в роддомах».
Корысть и бесконтрольность
А теперь дадим слово человеку, который сам вырос в детском доме. Вот что думает по поводу реформы Валентина Гришина, инженер садово-паркового строительства, выпускница детдома №39 в подмосковном Пушкино.
« Самое опасное - это отсутствие контроля. Работу детских домов могут контролировать волонтеры, попечительские советы, приемные же семьи никто контролировать не будет, - поясняет она. - Директор учреждения знает, что ребенка отдали, скажем, Иванову, но у Иванова его могут отнять и передать Петрову. Об этом уже никто не узнает, а тем более о том, что произошло с ребенком дальше. Может быть, он попал в руки к сайентологам, неопятидесятникам или еще в какую-то секту? Может быть, его продали за границу на опыты или на органы?
В 1990-е российских детей из детдомов, усыновленных иностранцами, вывозили буквально самолетами. Стюардессы были в ужасе, глядя на это. Сколько всего детей было вывезено, никто не может сосчитать…
Одна только Надежда Фратти-Щелгачева вывезла в Италию 1260 детей, и лишь пятеро из них оказались действительно усыновленными, остальных просто не нашли… А глава Министерства внутренних дел Италии признался, что там каждый год пропадают сотни детей, привезенных из других стран, и предположил, что они попадают в частные клиники по пересадке органов. И это лишь одна история, а сколько таких было?!
Всевозможные НКО¸ в том числе и самые настоящие секты, каким-то образом получили от государства легальный доступ в систему детских учреждений России. Некоторые сектантские организации имеют договора с детскими домами на волонтерское обслуживание. Когда мы начали поднимать шум, сектанты немного затихли, но я думаю, что это ненадолго.
Совсем неспроста у нас столь ретиво стараются внедрять ювенальную юстицию. Ее ужас в том, что она не только лишает родителей священного права на воспитание ребенка, но и напрямую способствует торговле детьми.
Бывает так, что из детдома ребенок попадает в замечательную приемную семью, в которой чувствует себя счастливым. Но если на ребенка кто-то положит глаз, ювеналы найдут предлог, чтобы забрать его из этой семьи.
У меня не вызывает сомнений, что за закрытием детских домов стоят корыстные интересы чиновников. Именно поэтому начались разговоры о том, какие ужасные условия в наших детских домах и как там страдают дети. Такие детдома есть, но «реформаторам» это дает повод причесывать под одну гребенку всех, в том числе и тех, чьи условия полностью удовлетворяют требованиям постановления №481!
Так, выпускники нашего 39-го детдома не просто социализированы, но и готовы к поступлению в престижные вузы. Они полностью приспособлены к жизни - во всех отношениях. Я сама после детдома все делать умела. Система нашего воспитания была построена так, чтобы и мозг развивался, и руки работали, и тело было здоровым. Заниматься спортом для нас было так же привычно, как чистить зубы два раза в день. И сейчас там прекрасные условия для спорта: велосипеды, коньки, лыжи…
Но недавно в детдом №39 перестали поставлять новых детей, а раз так, значит, «надо закрывать». Такова логика «реформаторов». Еще они любят говорить, что число детей-сирот в стране вообще уменьшается на глазах. Но они называют ложные цифры: на самом деле сирот становится только больше, в том числе и из-за ситуации на Украине. И никто не может точно сказать, сколько их сейчас! Получается, что в одни детдома дети не поступают, и это дает повод говорить об их закрытии, а другие, 48-й например, переполнены!
Советская система устройства детей-сирот была хороша тем, что в ней все, от начала и до конца, было бескорыстно, а теперь все решают деньги. У 39-го детдома очень хорошая территория: рядом с Москвой, прекрасное место, 6,4 га земли. Вот кому-то, видно, и захотелось все это прибрать к рукам. Но мы будем бороться за 39-й до конца!
В общем, главных проблем две, и они связаны между собой - это корыстный интерес и бесконтрольность. Поэтому выход один - создавать независимые попечительские советы, которые будут контролировать эти вопросы, следить за судьбой детей-сирот».
Как может и должно быть
«В последние годы все чаще наблюдается закономерность: чем опаснее нововведение, тем плотнее вокруг него оболочка гуманизма, - отмечает Ирина Медведева. - Декларации, как всегда, выглядят замечательно: по злой воле судьбы дети оказались лишены самого необходимого - семейной обстановки, и вот теперь - о, счастье! - им ее возвращают. Под лозунгами заботы о детях предпринимаются попытки закрытия детских домов. Причем почему-то именно самых лучших, тех, которые дети считают своей семьей и из которых они не хотят уходить в приемные семьи. Даже давние выпускники этих учреждений яростно встают на их защиту. Сейчас мы пытаемся помочь им сохранить санаторный детский дом № 39 в Пушкино и «Молодую гвардию» во Внуково».
В самом деле, чтобы создать детям семейные условия жизни, вовсе необязательно закрывать детдома и распихивать воспитанников по квартирам и приемным семьям. В этом можно убедиться на примере 39-го детдома. И не его одного.
Детский православный приют. Настоятель храма с воспитанниками. Фото: Валерий Матыцин / ТАСС
Всего в 120 км от Москвы, в Ярославской области находится Свято-Алексеевская пустынь. Под руководством иеромонаха Петра (Василенко) там содержится более 200 детей. Одни из них сироты, другие живут вместе с мамами-одиночками, а некоторые - с обоими родителями, по каким-то причинам не сумевшими устроиться в современной непростой жизни. Живут там монахи и священники. Живут там и просто одинокие старики и старухи.
В пустыни очень напряженная духовная жизнь. Каждый день служатся две литургии и совершается крестный ход, вот уже более 20 лет - столько, сколько существует пустынь, - ее обитатели денно и нощно, каждый час сменяя друг друга, непрерывно читают псалмы. Это называется Неусыпаемая Псалтирь.
Чтобы учить детей, туда приезжают лучшие педагоги, профессора из Москвы, Санкт-Петербурга, Ярославля и других городов. Помимо Закона Божьего и церковнославянского языка, дети изучают греческий, латынь. А еще в пустыни есть кадетский корпус, множество кружков, более 20 самых разнообразных музеев - церковной утвари, живописи и графики, археологии и палеонтологии, мебели и костюма, Востока и космонавтики. Это, кстати, очень интересный факт. Мы привыкли к тому, что советскую традицию противопоставляют православной, здесь же они существуют в мире и гармонии.
Помимо обучения и эстетического воспитания, дети приобщаются и к физическому труду. Трудиться есть где: 500 га земли, домашний скот и все, что необходимо для полноценной жизни в сельских условиях. Отдых у ребят тоже очень насыщенный: археологические, палеонтологические и другие научные экспедиции. В общем, в каникулы они без дела не сидят.
В результате дети получают совершенно уникальное по нашим временам и в первую очередь по своей фундаментальности и разносторонности образование. Они не только многое знают, но и умеют практически все. Они сами выращивают и пекут хлеб, сбивают масло, варят сыр, ухаживают за скотом, заготавливают на зиму мясо, грибы, ягоды, соленья. Фактически это тот синтез теоретического и прикладного образования, о котором можно только мечтать.
По мнению Ирины Медведевой, «эти дети не просто вырастают людьми, получившими классическое образование и высокую культуру, они становятся настоящей элитой, «закваской» для всего нашего общества. Ни один «новый русский» ни за какие миллионы ни в каком закрытом лицее Лондона своему ребенку такого дать не сможет».
Почему мы так подробно рассказываем о Свято-Алексеевской пустыни? Да потому, что там дети живут именно так, как написано в постановлении №481.
« Они разбиты на семьи, которые возглавляют воспитатели, педагоги, монахини или чьи-то родители, - поясняет Ирина Медведева. - Там живут дети разного пола и возраста. Но есть и одно существенное различие: все в этой православной обители - воспитание, образование, лечение, питание, отдых - ребята получают бесплатно. То есть нет корыстного интереса, нет пресловутого подушевого финансирования».
А в государственной политике оно, напротив, есть, и в связи с этим уже сейчас возникают проблемы.
Согласно программе «Территория без сирот», в ближайшие пять-семь лет на территории России должны исчезнуть детские дома, а дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей – попасть в семьи. По мнению Павла Астахова, уполномоченного при президенте РФ по правам – достичь этого – вполне реально.
Ситуацию комментирует , общественный деятель и публицист, эксперт по социальному сиротству стран СНГ и эксперт Общественной палаты РФ.
Какие могут быть перспективные прогнозы, если количество увеличивается на фоне демографической ямы? Наполняемость детских домов продолжает расти. И связано это, прежде всего, с деградацией основы государства – семьи.
Недавно я беседовал с одной девушкой, которая живет с молодым человеком, у них – ребенок. На вопрос, кем ей приходится молодой человек, девушка отвечает: «Ну, он как бы мой муж».
То есть появилось поколение, которое как бы замужем, а вроде и нет. Ценность семейных отношений, в том числе отрегулированных государством, которое семьям помогало, к сожалению, утрачивается.
В Европе, где ценность семьи тоже падает, ситуация чуть лучше: там хотя бы существует бережное отношение к детям.
Как можно в России поднять ценность семьи? Я не знаю, ведь сама семья этого не хочет. Так что проблема не просто в необходимости закрытия детских домов, увеличении количества кризисных центров по поддержке кризисных семей, а в самом обществе. В отношениях мужчины и женщины, в вопросах патриотизма, в том, насколько у нас ценится человеческая жизнь.
Так что детские дома – следствие происходящего в обществе.
Мне кажется, что чиновник высокого уровня думает, что вот, сейчас как начнется процесс закрытия детских домов, в том числе посредством укрупнения, то все нормализуется.
Однако, это не даст никакого эффекта. Поскольку если в голове у отдельно взятой женщины созрел план отдать ребенка, как Павел Астахов доберется до этих мыслей?
А вот чтобы таких мыслей у женщины возникнуть не могло, – этим должно заниматься государство, да и каждый из нас.
Но ведь мы – прячемся друг от друга за железными дверями. В прямом и переносном смысле. В нашем подъезде – только у нас деревянная дверь, оставшаяся со времен строительства дома.
Пока будут железные двери, в том числе в наших душах – никаких улучшений не произойдет и дети-сироты так же будут поступать в детские дома.
Так что прогнозы Павла Астахова – утопичны. Я понимаю, – это тема, это трэнд, об этом популярно говорить. Только вот какой смысл в таких разговорах?
У нас и раньше ничего значительного, системного по поддержанию и укреплению семьи не проводилось. Была некая попытка превентивными мерами попытаться изменить ситуацию. Например, объявить «Год семьи». А предыдущий и последующий года – уже не семьи? У нас в этой плоскости популизма, удобного чиновниками, все пока и решается. Требуется конструктивно нужно реализовывать конкретные предложения в рамках семейно-государственной политики.
Сейчас нам вновь предлагается упрощенная модель попытки решить очень сложный исторический, политический, экономический, нравственный, духовный вопрос – вопрос семьи. Но росчерком пера такие глобальные вещи не изменяют.
Кстати, если народ не поймет, что мы, как нация исчезаем, в конце концов, действительно, детских домов не будет. Потому, что нации не будет.
Сейчас нужно стремиться к тому, чтобы во всех системах, через которые проходит ребенок в нашей стране – детский сад, школа, училище, вуз, – его приводили к осознанию ответственности родительства, гражданского долга.
Но вот как это сделать – опять вопрос. Необходимо, чтобы рядом с детьми были люди, глядя на которых ребенок двигался вперед.
Бессмысленно создавать новые институты контроля за неблагополучными семьи на фоне обессмысливания самого института семьи.
Была попытка подложить нам ювенальную юстицию, новую модель взаимодействия с семьями. Социальный патронат – в принципе соприкасается с этой моделью, поскольку его задачей является вмешательство в дела семьи. То есть, на мой взгляд, в итоге помощи никакой не будет, вместо нее – надзор, надсмотр, контроль.
К чему это приведет – мы все знаем. Дети будут попадать в детские дома. Недостаточно надзирать и контролировать, нужно что-то предлагать. Предлагать у нас не умеют. Гораздо проще поучить семью жить, с тем, чтобы затем все-таки изъять ребенка.
Но и сама семья не может защищать себя. Раньше государство всегда брало на себя всю степень ответственности за то, что происходило с гражданином, с его семьей. Человек знал, что, отучившись, он поступит на работу, через какое-то время – получит квартиру. То есть от него требовалось только получить специальность и встать в позицию «дайте-дайте». И это безвольно-потребительское отношение, несмотря на изменившуюся историческую ситуацию, к сожалению, никуда не ушло.
Человек обязан быть ответственен за то, что происходит в его жизни, созидателем материальных, духовных, интеллектуальных благ.
Не одно поколение должно смениться, прежде чем можно смело будет говорить о каких-то тотальных изменениях в ситуациях с сиротством, бездомностью.
В России повально закрываются детские дома. В Краснодарском крае перестали существовать 20, в Нижегородской области за последнее время исчезли 16, в Калужской области было 20, сейчас осталось два, в Саратове теперь вообще только один. Теперь и его закрывают.
Детские дома ликвидируются повсюду от Москвы до Сахалина: с 2011 года закрылись уже около 120 учреждений для детей, оставшихся без попечения родителей. Причем 60 только за один год! Означает ли это, что страна "решила проблему" с сиротами? Вовсе нет. Неужели мы вдруг оказались в светлом будущем и в стране больше нет детей-сирот? Статистика равнодушно свидетельствует: ничего подобного — у нас 654 тысячи детей, от которых отказались или у которых нет родителей. Но дело в том, что чиновникам законодательно было указано это количество сократить. Энергично. Сначала этого требовала "Национальная стратегия действий в интересах детей до 2017 года". А теперь количество детей-сирот в регионе — один из показателей, по которым измеряется эффективность работы губернаторов. В Саратове закрывают последний детский дом.
В Саратове объявлен сбор подписей против закрытия детского дома №2. Как полагает автор петиции на сайте Change.org журналист Александр Сорокин, детдом ликвидируют для украшения отчетности. Улучшить статистику проще всего за счет маленьких детдомов, которые обеспечивали воспитанникам почти семейные условия и активно сотрудничали с приемными родителями. При этом сироты в Саратовской области не перевелись. Для них открыт новый интернат в селе Алексеевка, за 160 километров от областного центра. бразцово-показательный детдом
Воспитатель детдома №2 Ирина Мустафина не сразу решилась на разговор с корреспондентом. У нее ипотека, а если начальство разгневается, найти новую работу правдолюбу будет непросто. И все-таки Ирина Николаевна приехала на встречу. «Может, мы чокнутые, чересчур прирастаем к детям. На курсах нам говорили: нельзя жить жизнью детей, чтобы не было выгорания. А как не жить?»
До того как прийти в детский дом, Ирина Мустафина двадцать лет работала учителем начальных классов в малокомплектной школе Питерского района. Историю ликвидации учреждения по причине небольшого количества детей она переживает второй раз. Маленькую сельскую школу закрыли, бюджет сэкономил на содержании здания и зарплате педагогов. Но поселок умер. Закрылись клуб, медпункт, баня, разорился магазин. Все жители, за исключением восьми пенсионерок, уехали.
В семье (так здесь называют группы), в которой работала Мустафина, изначально было 13 детей от трех до четырнадцати лет. Рабочий день воспитателя начинается в 7.30 утра. Нужно проводить старших детей в школу (воспитанники ходят в обычную городскую школу), навести порядок в жилом блоке, потом покормить обедом, помочь сделать уроки, вывести на прогулку, организовать дополнительные занятия — и так до 20.00. Зарплата воспитателя — 12 тысяч рублей, ночной няни — около 5 тысяч.
Детдом №2 в Саратове считался образцово-показательным. В попечительский совет учреждения входили несколько коммерческих банков и силовые структуры, в том числе погранслужба и следственное управление. Как говорит бывший директор детдома Галина Ефимова, за счет попечителей проводили ремонт здания — от покраски до установки пластиковых окон, покупали мебель и бытовую технику. Бюджет, по словам директора, оплачивал только зарплату работников, питание детей, коммунальные услуги и мягкий инвентарь.
Здесь доброжелательно относились к приемным родителям, и дети, воспитанные в условиях, приближенных к домашним, легче адаптировались в новых семьях. В 2012 году в детдоме жили 46 детей, из них 18 были переданы в семьи, в 2013-м из 37 воспитанников к новым родителям ушли 13 человек, в 2014-м — шесть из 29. «Мы никогда не препятствовали семейному устройству. Получается, отдавая детей в семьи, мы сами привели себя к закрытию. Боюсь, что наша ситуация может стать отрицательным примером для других учреждений: вряд ли они захотят столь же результативно работать над семейным устройством», — говорит Галина Ефимова.