Брат застукал сестру с огромным. Вывод денег из казино. Бесплатные бонусы в онлайн казино
На днях Германию взбудоражило из ряда вон выходящее событие: стало известно, что у брата с сестрой из Саксонии родилось трое детей.
20-летняя Сьюзан сидит в своей двухкомнатной квартире в городе Борна и беспрерывно плачет. У нее отняли ее троих детей и передали их в чужие семьи. Ее брат-муж находится в тюрьме за разбитое оконное стекло. "Мне его так не хватает, - говорит девушка, - в последние годы мы не провели ни одной ночи друг без друга".
После 30-дневного заключения за хулиганство 27-летний Патрик не долго останется на свободе. Ему грозит 10 месяцев тюрьмы за зачатие своей дочки Сары от родной сестры. Наказание может не миновать и маму трех детей. Когда был зачат последний ребенок, ей уже было больше 18 лет. Прокурор Аксель Валь говорит, что девушке грозит максимальное наказание – два года лишения свободы.
Двое детей Сьюзан – умственно отсталые. Трехлетний мальчик пока не может ни ходить, ни говорить. Постигнет ли та же судьба трехмесячную девочку, покажет время.
"Не существует естественного инстинкта, который бы приводил к инцесту", - утверждает психоаналитик из Швейцарии Алиса Миллер. "Нормальная любовь брата к сестре не приводит к инцесту. У здоровых людей нет в этом потребности", - говорит 46-летняя Ульрика Диркес. Сама она родилась в результате инцеста и в настоящее время возглавляет организацию MELINA, которая объединяет детей, родившихся в результате родственной связи. "Мой отец является также моим дедушкой, а моя мать – мне сестра. Это – противоестественная форма жизни", - говорит Ульрика.
Немецкая общественность задается вопросом: как вообще стало возможным то, что после рождения первого ребенка брат с сестрой обзавелись еще двумя?
Руководитель службы по работе с детьми и молодежью Томас Пфайфер говорит: "Мы способствовали возбуждению уголовного дела, когда узнали, что отец ребенка является братом его матери. Однако мы не могли воспрепятствовать этим взаимоотношениям. Мы же не могли встать между ними".
Эксперт по инцесту Ульрика Диркес: "Чиновники в данном случае беспомощны. Проблема не решается только отправкой детей в приемные семьи". Пара из Саксонии вряд ли предполагала, что их дети могут родится инвалидами. Слава Богу, Сьюзан и Патрик не хотят четвертого ребенка. Однако вовсе не из-за благоразумия. Сьюзан говорит: "Они его также у нас отнимут".
Спалила меня брата, малолетка сестра пятнадцатилетняя, в тот жаркий летний денек, в летнем душе, в самый неподходящий момент. Глупостями я решил позаниматься в душе
тогда. Не очень так уж что бы невинными. Но пацаны в четырнадцать лет, часто такими глупостями занимаются, вот и я занимался.
Сестры моей двоюродной малолетки Машки, дома не было. Тети Люды, у которой я тогда жил, тоже не было. Она вообще дома редко была, в рейсе постоянно, потому и передоверила за мной присматривать, сестре малолетке Машке. Машка все-таки старше была на год и к тому же, девочки взрослеют раньше, решила тетя.
Но сестры дома не было, а жарко было. Вот и поперся я в летний душ. Обидно было конечно, что сестра малолетка взялась за мое воспитание. Вечно с ней, для меня брата подростка, возникали какие то неприятности. Уже даже в угол меня ставила зараза сестра. В четырнадцать лет, в угол на колени, как сопливого пацана. Кошмар какой то, а не сестра малолетка.
Но я терпел. Страдал и терпел. Машка сестра, в свои пятнадцать лет, очень девкой аппетитной была. Все при ней было. И ее прелести меня, страшно возбуждали. Но выходило постоянно так, что я голый перед сестрой оказывался, а не сестра малолетка, передо мной. И это было несправедливо, по моему пацанячему мнению.
Вот и тогда, в летнем душе, я включил воду потихоньку и закрыв глаза, стал представлять себе нереальную картину. Сестра Машка, стягивает свои трусики, становится в неприличную позу, а я, младший брат, беру ремень и....
Такая картина возбудила меня моментально и я, не открывая глаз, стал заниматься мальчишескими глупостями, схватившись рукой за свое, уже не такое уж и маленькое, мужское достоинство. Кайф обещал быть нереальным. Голая попа сестры, очень четко нарисовалась в моей голове и я, даже застонал от наслаждения. Вот сейчас все и произойдет - мелькнула мысль. Вот он кайф, настоящий. Рука моя ритмично двигалась и кайф, должен был наступить вот - вот.
Как вдруг, яркий свет ослепил меня. В летнем душе двери не было и в проеме, висело вместо двери покрывало. Машка покрывало сдвинула и открыв глаза, я обнаружил перед собой изумленную рожу сестры.
Сверкнула в голове как бы молния. Грянул гром. А вот он и кайф - успел подумать я и выстрелил. Выстрелил, прямо в изумленную рожицу сестры Машки, поскольку зажатое в руке мое мужское торчащее колом достоинство, было направлено именно в ту строну.
Как сестра визжала... Если бы кто то слышал... У меня даже уши заложило, от воплей сестры малолетки. Еще бы ей не вопить. Я выстрелил несколько раз подряд и заляпал сестре не только рожицу, но и шейку и даже сарафанчик ее новый.
А дальше, после такого кайфа, для меня начался мрак и кошмар. Уже в доме, сестра Машка отплевываясь и переодеваясь в чистое, пообещала мне твердо, что тетя Люда, когда вернется домой из рейса, мне мое безобразие, вечно торчащее, ножничками отрежет и я больше никогда глупостями заниматься не буду и пачкать девочек гадостью такой вот, тоже не смогу больше поскольку сам девочкой примерной стану.
Я даже заревел от ужаса. Тетя Люда была строгой женщиной и я почему то, даже не сомневался, что тетя мне мое хозяйство отрежет, за то что я сестру из него выпачкал и глупостями занимался.
На коленях сестру умолял, не говорить тетке, о том что случилось. Долго умолял и Машка наконец то остыла. Сарафанчик для начала, постирать заставила. Я пока стирал, сестра пошла сама в душ помыться. Там и остыла маленько. Вернулась из душа, не такая уже злая.
Снимай говорит трусы. Я придумала, как сделать что бы ты глупостями больше не занимался. И сделала...
Не знаю даже, где сестра о таком методе слыхала, но метод действенным оказался и глупостями я заниматься больше не мог.
Вымазала мне сестра малолетка писюн мой, колом торчащий по прежнему или безобразие, как его сестра моя называла, зеленкой. Целый флакон зеленки не пожалела, жаба зеленая. Теперь - говорит - если ты только руками лапать это безобразие начнешь, сразу по рукам, видно будет, что ты снова глупостями занимался.
Вот так и ходи теперь, без трусов и стыдно тебе будет и трусы зеленкой не вымажешь. А на ночь, я тебе чехольчик из старого носка на него натяну, что бы ты постель зеленкой не вымазал.
Стыдно конечно же было ходить перед сестрой малолеткой, без трусов, с зеленым торчащим четырнадцати-сантиметровым писюном. К тому же сестра Машка, постоянно фыркала, презрительно, едва глянув на это зеленое, торчащее чудо природы. Но зато утешала мысль, что штуковина эта целой останется и я, не стану девочкой. Пускай лучше зеленая, но целая.
Не хотел я со своим писюном расставаться. И девочкой, без него, не хотел становиться. Поэтому и прыгал голый весь вечер, перед сестрой, пытаясь ее задобрить и угодить во всем. И у меня получилось. Скорее даже не у меня, а у моего писюна зеленого. Уж больно смешно он выглядел, в торчащем состоянии и в зеленке.
Не выдержала сестра Машка и вскоре, смеяться начала. Посмеялась и оттаяла. Злиться перестала и даже, чехольчик мне из старого носка, на чудо торчащее натянула. Не могу - говорит - смотреть спокойно, на безобразие это. Иди уже спать, с глаз моих подальше. А то умру - говорит - от смеха. И глупостями, не вздумай ночью заниматься. А то я, тебе сама эту штуку отрежу.
Да... С бабами нужно быть всегда начеку - думал я, упрятав наконец то под одеялом свой срам. А то возьмут вот так вот, ни за что практически и отрежут тебе гордость твою мужскую. Или зеленкой вымажут.
Потрогал даже, на всякий случай. Целый пока... Торчит вон, в чехольчике... Зеленый, в чехольчике, но целый... Пока целый... И я, облегченно вздохнув, крепко уснул....
Мне тогда было пять лет, брат на два года старше меня, двоюродная сестра, она часто приходила в гости, была старше нас обоих. Мы жили в деревне, там были только сельские дома. Деревянные дома с постройками для хозяйства: коров, свиней, баранов. Летом многие из них пустуют, и, если там спрятаться, то тебя никто не найдет. Помню, как мы уединялись там, раздевались и играли в доктора и больных.
Через год мы переехали в поселок и с двоюродной сестрой очень долго не виделись. Через полгода, а то и через год они приехали семьей к нам в гости. Очень хотелось снова поиграть с ней в наши игры, однако, сейчас это казалось уже абсурдным. Не было больше той близости. Погрустив год, мы переключились на младшую родную сестру, которой исполнилось на тот момент четыре года. Мне уже было семь, брату девять. Уединившись, мы снова могли играть.
Через некоторое время мы стали уединяться вдвоем. Не знаю, может они когда-нибудь уединялись без меня, но втроем мы больше не играли. Мы прятались в гараже в машине, которая была постоянно сломана и ездила раз в полгода. Сколько раз она мне там сосала, я уже не вспомню. Не минет, нет, именно сосала. Разве может человек в пять лет сделать минет? Сосала как конфету, как материнскую грудь, но и это для меня было счастьем. От воспоминаний до сих пор закатываются глаза.
Однажды родители уехали, и дома остались только мы, втроем. День проходил за работой по дому, игрой с друзьями. Настало время спать, родители должны были приехать на следующий день. Так как сестре было на тот момент не больше шести лет, то мне сказали спать вместе с ней в комнате, брат спал в другой. Мы легли спать на родительской кровати, вдвоем. Минут двадцать мы лежали и о чем-то говорили, затем стихли, сестра захотела спать. Я хотел другого. Я предложил ей сделать мне массаж. Начав со спины, я она, по моей просьбе, перешла на мои ягодицы. Дальше мы уже лежали в позе 69 и ублажали друг друга, если это можно так назвать. Лизать шестилетней девочке не очень приятное занятие. Вагина, как у совсем маленьких детей, преет и пахнет мочой. Конечно, долго в этой позе я не смог продержаться решил всунуть ей. В голове крутились радостные мысли о том, что сейчас я открою ее для дальнейшего постоянного использования. Мне показалось тогда, что в этом возрасте мамка не заметит никаких изменений у дочки, и я смогу трахать ее хоть до какого возраста. Моим планам сбыться суждено не было, слишком узкая вагина и начавшиеся стоны сестры отбили всю мою смелость и мне вдруг стало страшно, вдруг она залетит. До сих пор не знаю, может ли забеременеть в этом возрасте девочка или нет.
Шло время, и лишь иногда она мне сосала, большего я и не хотел. Затем она пошла в школу и, когда я видел ее в кругу одноклассников, мне становилось стыдно за свой интерес к сестре. «Если бы они все это видели», - от этой мысли мне было не по себе.
Сейчас мне девятнадцать, ей шестнадцать, и иногда мне хочется взять реванш за ту ночь.