Женский журнал Суперстиль: "Итальянская" семья. Шум, гам, тарарам. Семья и быт в италии
Я несколько иначе взглянула на семейные устои в Италии после истории, рассказанной мне моей соседкой в Милане: если раньше я верила в незыблемую святость семейных и родственных уз для жителей Апеннин, то сейчас вся эта святость подчас кажется мне лишь мишурой, потертыми декорациями давно отгремевшего спектакля. А статистика спорит с жизненным опытом.
С Жасмин, соседкой снизу, я знакома уже больше пяти лет. Она живет в Милане уже более двадцати лет в качестве счастливой жены, домохозяйки и мамы двух очаровательных и очень воспитанных деток, мальчика и девочки. Частенько, возвращаясь домой из родного Марокко, она приносит мне в подарок коробочку с местными сладостями и охотно останавливается поболтать за жизнь при встрече на лестничной площадке. На большее у нее времени нет — она все время в бегах между школой, спортивной секцией сына, балетной школой дочки, химчисткой и супермаркетом, но всегда бодрая и улыбающаяся. И вот, в последний раз, когда мы встретились у лифта, я впервые увидела Жасмин с потухшим взглядом: она огорошила меня новостью, что ее родители при смерти. Жасмин разрывается надвое между Миланом и Марокко, летая на родину каждые выходные ухаживать за лежачими мамой с папой. И хоть у нее в Марокко остались сестра и шестеро братьев, финансовую помощь вся семья ждет именно от нее, младшенькой, живущей, по их мнению, в роскоши в Италии. Жасмин тем временем тайком от мужа продала свои украшения и дорогие часы, чтобы оплачивать лекарства, сиделку и анализы своих родителей. А муж-итальянец, с которым она прожила столько лет и которому родила двоих детей, вместо того, чтобы морально поддержать жену в этот черный для нее период, только недоумевает — зачем она так часто летает в Марокко?!
Я, знаете ли, не смогла сдержаться и продемонстрировать принятое в Италии для подобных случаев сдержанное сочувствие, и поделилась с Жасмин русской народной мудростью о том, что земля – круглая, и что когда-нибудь и он, будучи отцом, тоже может – не приведи Господь! – оказаться в такой ситуации. Жасмин же покачала головой и поделилась со мной собственной теорией о том, что итальянцы – по сути своей эгоисты и привыкли только брать от родителей, ничего не давая им взамен – ни своего времени, ни внимания, ни – Боже упаси! – денег… Вот взять хотя бы ее собственного мужа — его одинокая старушка-мать видит своего сына и внучат лишь раза два в год, на Рождество да на Пасху, да и то на пару дней…
Теорию марокканки, давно «удочеренной» Италией, невольно подтвердила в минувшие выходные и моя заклятая подруга Стефания, что из «местных». Стефания, мама полуторагодовалого малыша и отчаянная карьеристка, находится в приятном предвкушении предстоящей поездки за город, где она сможет попить вина и расслабиться в СПА вдвоем с мужем, оставив ребенка на три денька на попечении ее родителей. И все бы хорошо — я тоже считаю, что супругам следует непременно находить время и иногда устраивать мини-медовый месяц, — только уж очень резанула мне ухо невзначай брошенная ею фраза: «А что родителям еще делать? Пускай приедут с внуком понянчиться — хоть какой-то прок. А я его в СПА не повезу — зачем он мне там?!» Мне сразу стало как-то обидно и за ребенка, который кажется чуть ли не лишним в этой распланированной семейной идиллии, и за родителей, срочно вызванных в Милан поработать нянькой.
Итальянская семейственность и уважение к старшему поколению, наверное, уже канули в лету, как и рождественские застолья с многочисленными кузинами и двоюродными тетушками, как и каникулы на море у бабушек и дедушек целой бандой с двоюродными братьями и сестрами и все теми же тетушками, которые никогда и никому не были в тягость, как и некогда священные семейные обеды по воскресеньям, напоминающие суетой и шумом многоголосые турецкие базары.
Современная Италия экономит на семье, жестко урезая время на общение с родней, как экономит на … похоронах, выискивая предложения повыгодней. Не верите? Милан меж тем пестрит рекламными проспектами «полный пакет похорон всего лишь за 1100 Евро!» Грустно? Еще грустнее от того, что я замечаю все больше таких объявлений вблизи домов для престарелых.
Сухая статистика, как ни странно, вселяет веру в семейственность итальянцев. Относительно недавно в Италии был проведен социальный опрос, приуроченный к 150-ой годовщине объединения страны. Семья, качество жизни, традиционное религиозное воспитание и любовь к прекрасному — такими оказались, согласно результатам опроса, ценности, в которые верят современные итальянцы . С последним пунктом все ясно: жители Апеннин — горячие патриоты (что, впрочем, нисколько не мешает им критиковать свою Родину) и свято верят, что жизнь в живописном месте, окруженным природными красотами и культурно-историческими памятниками, делает людей добрее и отзывчивее. С любовью к красоте рука об руку идет и понятие качества жизни — не зря же dolce vita, сладкую жизнь, придумали именно здесь: итальянцы убеждены, что в их стране живется куда лучше, чем даже у соседей по Европе; они и думать не хотят о переезде, несмотря ни на какие заманчивые обещания по зарплате. Треть итальянцев регулярно ходит в церковь, хотя больше половины населения страны относят себя к верующим. Правда, верят в Бога и ходят на мессу по воскресеньям современные итальянцы все больше по инерции: венчание в церкви живописнее простой росписи в ЗАГСе, крестины детей — повод показать себя в выгодном свете. Даже те же посещения богослужений подчас совершаются ради благопристойной характеристики семьи при приеме чадушки в престижную церковную школу.
Итальянская семья — это и пары нетрадиционной ориентации, некоторые из которых живут слаженнее, чем повенчанные супруги, это и разведенные родители, делящие не только нажитый вместе скарб, но и детей, это и тридцатилетние маменькины сынки, которые не в силах до сих пор отпустить мамкину юбку и отправиться в самостоятельное плавание, это вынужденные работать, чтобы помочь взрослым безработным детям, родители- пенсионеры… Увы, но я слышу больше историй о жертвенности родителей и о черствости детей, чем об обратном. Моя немолодая уже помощница по хозяйству годами выплачивает кредит за жилье для взрослого сына и его семьи, а сын звонит ей только в конце месяца, чтобы попросить денег до зарплаты…
Как бы тривиально это ни звучало, но последняя встреча с Жасмин в который раз напомнила мне, как важно дорожить в жизни нематериальными ценностями, которые нельзя купить ни за какие деньги: семьей, близкими, друзьями, вашими моментами вместе, вашими драгоценными совместными воспоминаниями. Помните, была давно социальная реклама «Позвоните родителям»? Так вот, позвоните, навестите, обнимите и скажите, как сильно вы их любите и как скучаете.
А что же итальянцы? Мне хочется верить, что, пуская знакомым пыль в глаза пышными свадьбами, празднованиями крестин на широкую ногу и дорогими рождественскими подарками детям, они, как уверяют нас данные опроса, все-таки не забудут о настоящем счастье первой улыбки новорожденного, теплоты маминых рук, искренних дружеских объятий, радости от неожиданного звонка. Вот и детишек итальянцы стали рожать чаще — даже моя эгоистичная Стефания не исключает возможности завести второго ребенка через пару-тройку лет. Глядишь, сэкономит для этого время?
При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.
Поскольку вы здесь…
… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.
Но. Матроны - это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.
Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.
Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.
6 Comment threads
15 Thread replies
0 Followers
Most reacted comment
Hottest comment thread
новые старые популярные
0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать
Но тут я вынуждена вас разочаровать: это неправда, точнее – не совсем правда.
Анна Черткова с детьми
Про рождаемость
Итальянцы уже не те, к которым мы привыкли по фильмам с Софи Лорен и Марчелло Мастроянни: на севере страны рожают по одному, редко когда по два – ребенка. Южане – все еще поактивней будут. Тем не менее, средний уровень рождаемости в Италии остается на гораздо более низком по сравнению с прочими европейскими странами уровне.
Почему? Да потому что итальянцы просто не могут себе позволить больше одного ребенка и из совершенно эгоистичных побуждений не хотят отказываться от привычного – комфортного – уровня жизни. Детей итальянки рожают уже после 30, а то подчас и ближе к 40 годам, когда прочно стоят на ногах, а кредит за квартиру уже почти выплачен.
Бамбинимания
Зато появившись на свет, детишки – bambini – становятся настоящими хозяевами жизни. Детям в Италии позволено буквально все и даже чуточку больше: неудивительно, что у местных детей «завидная» репутация самых невоспитанных среди маленьких европейцев.
Всепоглощающая любовь итальянцев к малышам – как к собственным, так и к чужим, – давно известна всему миру. В магазинах детской одежды им дарят шарики, в трамвае тщетно ждущие собственных внуков пожилые пары беззастенчиво умиляются чужим, мамы подростков без церемоний суют голову в коляску с младенцем «рассмотреть кто это тут у нас такой хорошенький?», стоит только новоиспеченной мамаше немного зазеваться на пешеходном переходе... И дарят, дарят, дарят – леденцы, комплименты, поцелуи...
Итальянцы не утруждают себя тем, чтобы скрывать эмоции: карапуз красив и розовощек, так почему же не порадовать его маму комплиментом и советом и заодно – раз уж разговорились! – не рассказать, как мучился в младенчестве от колик собственный сын Маттео? И действительно, почему?
Про особенности материнства
Анна Черткова с дочкой
Мне иногда кажется, что итальянские мамы – самые самоотверженные в мире. Ну а иначе как объяснить маниакальное стремление усадить взрослого пятилетнего ребенка в коляску с соской и в памперсе? Наверное, поэтому, зная с кем имеют дело, многие итальянские садики среди обязательных требований к малышу отдельно выносят умение пользоваться туалетом. Но я в садике почти каждое утро наблюдаю, как одна ушлая мама переодевает пятилетнего сына из памперса в трусики в детском туалете.
А соски? Мне кажется, что итальянская привычка отчаянно жестикулировать при разговоре идет из детства, когда пятилетние, в общем-то прекрасно говорящие малыши, вынуждены объясняться жестами из-за соски-кляпа во рту. Ну или сдвинув соску на бок, на манер потухшей папиросы, как я однажды увидела в миланском метро.
А коляски? Или итальянские мамы хотят подражать голливудским с непременно одетым в тон ребенком-аксессуаром, или они категорически против того, чтобы их чадо самостоятельно ходило по земле. Одна моя русская знакомая как-то очень метко съязвила: «Парню уже шесть, скоро в школу и потом жениться, а мамка все его в коляске катает!»
Про дочек и материнскую ревность
На фоне всеобщей бамбино-эйфории родители (особенно – мамы) совершенно по-разному относятся к девочкам и мальчикам. Папы души не чают в дочках, мамы пестуют сыновей, и повсеместно до сих пор, поздравляя будущую маму, ей желают родить сына: «Auguri e figli maschi!» («Поздравляем и желаем сына!»). Да и сами итальянские мамы разнополых детей тайком признаются в предпочтении сына собственной дочери – и даже ставят свечки Мадонне, моля ниспослать мальчика. Сыночек – это любимец мамы, а дочку видят чуть ли не конкуренткой по красоте, молодости и... папиной любви.
Почему? По признанию некоторых моих знакомых мам, сыновья забавнее и веселее, и с ними легче найти общий язык. И, по словам моей местной подруги, «никто никогда не посмотрит на тебя с такой любовью, как твой сын». Кроме того, причина предпочтения сыновей – в менталитете, когда мальчикам надлежало быть продолжателем фамилии и хранителем состояния и имения, а девочкам, если их не удавалось вовремя пристроить замуж, отводилась роль бесплатных сиделок при пожилых родителях.
Вот и получается, что итальянские мамы сами выращивают себе из своих ненаглядных мальчиков mammoni – маменькиных сынков.
Про сыновей и маменькиных сынков
Знаменитая итальянская песня об эмигранте, который после многих лет разлуки возвращается наконец домой, – это самая что ни на есть настоящая ода любви, которую все без исключения итальянские мужчины посвящают Главной Женщине Своей Жизни – собственной матери. «Мама, я так счастлив, потому что возвращаюсь к тебе (…). Мама, ты – моя самая красивая песня, ты – моя жизнь, и больше мы никогда не расстанемся». ("Mamma, sono tanto felice perché ritorno da te (…). Mamma, la canzone mia più bella sei tu, sei tu la vita e per la vita non ti lascio mai più").
Наверное, нет на свете такого итальянца, который не был бы уверен, что его мама лучше всех готовит лазанью, гладит сорочки, ведет дом и воспитывает детей – и эту «правду» пытается донести и до своей молодой супруги, нередко провоцируя итальянские страсти с битьем посуды. Что интересно, эту «истину» в голову итальянским мужчинам вкладывают их же мамы. Парадокс, но тем не менее это так: в Италии именно мамы являются куда более ярыми поборницами мужского шовинизма, чем собственно мужчины.
Их сыночек непременно самый лучший на свете, и еще не родилась та девочка, которая была бы его достойна. Я слышала эту фразу – в разных вариациях – даже от мам четырехлетних мальчуганов. «Что ты сегодня ел на обед?», «Ты покакал сегодня?» и «Тебя никто не обижает?» – это лишь самые невинные вопросы, которые самоотверженные итальянские мамы задают своим сыновьям от мала до велика. И продолжают рьяно наглаживать им рубашки, оставлять в морозильнике заботливо приготовленное рагу или жаркое на неделю, драить полы в холостяцкой квартире и... браковать неугодных невест. В офисе, где я работаю, таких женихов – пруд пруди.
Вот так и вырастают итальянские mammoni, маменькины сынки, которые и в 20, и в 30, и в 40 лет продолжают зависеть – и физически, и духовно, а иногда даже и материально – от своей mamma. Стоит ли удивляться, что в сердцах итальянцев мама занимает почетное первое место, наверняка, даже перед футболом. Ну, а что? Заслужила! «Яжемать», – как пишут на российских форумах.
Стоит спросить любого итальянца или итальянку, что для них важнее всего, и в ответе можно не сомневаться - на первом месте будет семья. Семья для уроженцев Апеннин - это смысл жизни и надежный тыл, основа существования и центр личной вселенной. Серьезное отношение к брачным узам, семейная сплоченность и взаимовыручка - характерные черты итальянского менталитета.
Большая итальянская семья
Традиционно итальянская семья включает в себя широкий круг родственников. Перечисляя их, легко сбиться со счета: ведь помимо самих супругов и их потомства, в семью входят свекор со свекровью и тесть и тещей, а также дядюшки и тетушки, родные/сводные братья и сестры, кузены и кузины, троюродные братья с сестрами (и состоящие в больших ступенях родства), племянники с племянницами, золовки и шурины, короче, все, кто, имеет отношение к семейству.
Когда такая семья сходится в полном составе за праздничным столом или просто на воскресном обеде, на нехватку собеседников или впечатлений жаловаться не приходится, а общепринятые ответные визиты к родственникам длятся порой несколько дней. Но итальянцы собираются семьями не только по случаю свадьбы или юбилея: проблемы тоже принято обсуждать и решать всем вместе. Попал ли кто-то из семьи в скверную историю, нужны ли кому-то деньги для открытия бизнеса, возник ли конфликт - любую ситуацию непременно будут обсуждать на семейном совете, где за столом могут собраться и тридцать человек. Нередко переговоры сопровождаются бурными эмоциями, горячими дискуссиями и криками - но все эти излияния никогда не выйдут за пределы дома или квартиры того родственника, у которого собирался семейный совет. У итальянцев не принято делиться подробностями семейных встреч даже с самыми близкими и давними друзьями.
Семейные узы оказывают огромное влияние не только на личную, но и на деловую жизнь итальянцев. Большой семейный бизнес, охватывающий практически всех трудоспособных родственников, встречается и в наши дни, равно как и случаи, когда попавший в солидную фирму член семьи постепенно трудоустраивает в нее своих родных.
Домашняя обстановка
Интерьеры даже небогатых итальянских квартир отличаются стильностью и изяществом. Семейное гнездо обустраивают с бесконечной любовью и старанием, причем большую часть забот об уюте берут на себя жены. Пытаясь достичь идеального порядка и гармонии, они подбирают в тон шторы, скатерти и диванные подушки; сервируют стол в будний день не хуже, чем в праздник; украшают спальню шелковым бельем. В непрестанных хлопотах их поддерживает высокая оценка со стороны мужей: итальянец всегда заметит красивые элементы обстановки и похвалит жену.
А вот к внешнему виду жен итальянские мужья вовсе не придирчивы. Хорошей жене в будние дни присущи скромность и минимум косметики. И наоборот: излишне тщательный наряд и прическа без очевидного повода способны пробудить подозрения. Растрепанная жена, прибирающая в доме или спешащая в магазин в затрапезном платье, не вызовет ни малейшего осуждения. Главное, чтобы в воскресный день или к приему гостей Золушка превратилась даже не в принцессу, а в королеву. Праздничное преображение итальянок бывает фантастическим, и только очень опытный глаз узнает скромную домашнюю хозяйку в эффектной красавице с броским макияжем, небрежно кутающейся в норковую шубку.
Шубке из ценного меха в гардеробе итальянок отводится особое место. Практическое значение шубы в итальянском климате (если исключить горные районы и север страны) невелико, но ее покупают не для тепла. Шуба - показатель статуса и символ достатка: так, если супруги владеют хотя бы скромной недвижимостью, у жены непременно должна быть шуба из натуральной норки. Надевают символ статуса на Пасху, Рождество и большие семейные мероприятия, проходящие в период между этими религиозными праздниками - даже если температура воздуха достигает + 25 С, и вокруг резвятся туристы в сарафанах и футболках. В остальное время престиж семьи призваны подчеркнуть многочисленные золотые украшения, которые итальянские мужья охотно дарят женам.
Как договориться с итальянской мамой
Итальянская мама - она же свекровь - персонаж, во многом определяющий погоду в доме. Невестка, пришедшаяся по вкусу, приобретает в лице мамы мужа щедрую покровительницу, засыпающую ее дарами, и защитницу, отстаивающую ее интересы в любой передряге. Если же невестка не понравится маме, то ее ждет много испытаний. А вообще итальянские мамы относятся к сыновьям с бурным обожанием, и крайне редко одобряют их выбор.
По мнению итальянской мамы, выгодным брак является прежде всего для жены, а вот любимый сыночек мог бы оценить себя и повыше, и найти кого-то получше. Невестке ничего не остается, как смириться с «браком втроем», где в роли третьей всегда будет свекровь. Рассчитывать на поддержку мужа в противостоянии со свекровью бесполезно: он уверен, что мама и готовит лучше, и убирает чище, и гладит тщательнее. Поэтому до противостояния дело доводить не стоит: из этой схватки невестке никогда не выйти победительницей.
Умение наладить отношения с родней, особенно многочисленной и активной на юге Италии - неотъемлемая составляющая курса молодого бойца… то есть молодой жены. Важную роль здесь играют взаимные визиты и вручение подарков на Рождество, Пасху, дни рождения и другие праздники. Список родственников может быть очень длинным, и рачительные хозяйки запасаются подарками заранее на распродажах.
Ссора по-итальянски
Типичная итальянская ссора напоминает внезапную и скоротечную грозу: грохочет гром, сверкает молния, буйствует стихия - но через 5 минут снова засияет солнце, и птицы запоют на усыпанных каплями дождя ветвях. И так же, как с грозой, с итальянской ссорой порой невозможно понять, откуда она пришла и с чего началась. Самая распространенная причина - навалившиеся на итальянского мужа проблемы и неурядицы. Целый день он вынужден сдерживаться, и только дома может отвести душу и выплеснуть все, что накипело, отводя жене роль громоотвода.
Посему реагировать на такие эмоциональные всплески нужно, как на явления природы: прошумело и прошло. Тем более, что виновник ссоры уже через несколько минут принесет извинения, рассмешит, обнимет - и станет прежним. Поссориться с итальянцем надолго очень сложно, так что не стоит принимать его выпады и вопли близко к сердцу.
Развод? Развод!
Вплоть до 1970 г. развод в Италии как социальное явление отсутствовал, и это обстоятельство, несомненно, наложило отпечаток на восприятие развода итальянскими мужчинами. Они не торопятся официально расторгать брак, даже если супругов больше ничего не связывает. В Италии существует юридический вариант отношений под названием «сепарационе» - раздельное проживание. Через три года такого проживания можно подать на развод, но скорее всего итальянец делать этого не станет - еще и потому, что итальянские мужчины воспринимают развод крайне драматично.
В России у мужчин после развода нередко начинается вторая молодость с походами в клубы и бурными романами. А для итальянца послеразводное время - черная полоса и период неподдельных страданий, причем ни «запивать» горе, ни бороться с ним с помощью психолога, ни убегать от него в высокогорный поход он не станет. Итальянские мужчины страдают открыто, не пряча свои терзания от окружающих, и перенося развод болезненнее, чем женщины. Исключением являются ранние браки, когда супруги фактически были друг у друга первыми и единственными партнерами. В подобных браках муж и жена настолько надоедают друг другу, что развод воспринимается как освобождение и вызывает прилив энергии.
Очень большое внимание уделяется в иммигрантоведческой литературе итальянской семье. Ее считают центральным институтом италоамериканской группы, основным хранилищем европейских этнических традиций, центральным регулятором поведения. «Семья является для итальянской группы - гораздо более, чем для большинства иммигрантских групп в Америке, - вместилищем культуры Старого Света», - пишет Ковелло. Если Веколи поражает крепость итальянской крестьянской семьи в Америке, как, впрочем, и устойчивость всей культуры этого слоя, то Камписи, например, подчеркивает успешность ее американизации во втором поколении, Лопрсато же объясняет ее особенности скорее общими нравами рабочей семьи в Америке, чем специфически итальянскими традициями.
Отчасти такую разницу во взглядах можно объяснить различием историографических периодов и течений, к которым относятся упомянутые авторы. Едва ли италоамериканскую семью можно считать совершенно исключительным явлением. У нее есть черты, общие с семейными чертами других иммигрантских групп того же примерно уровня исторического развития. Так, прослеживается сходство между южноитальянской и польской патриархальной семьей, а также между судьбами этих семей в Америке. Чем дольше жила в США каждая группа, тем более проникали в ее семейный быт черты, характерные для классов американского общества. В этом и сказывался ассимиляционный процесс. Но не следует забывать, что в культуру Америки и даже в ее семейный строй вплетаются разнородные этнические нити. И в этом отношении массовая италоамериканская группа представляет собою весьма интересное и характерное явление.
Как и иммигранты других национальностей, итальянцы стремились сохранить в Америке свой семейный круг как опору и прибежище в чужом обществе. А круг этот был широк - большая семья, куда, кроме супругов и их детей, включались родственники и свойственники разных степеней, а также крестные отцы и матери. Приемом в семью этих последних, а также участников других семейных обрядов закреплялась дружба, которая без символического включения в родство полной силы не имела. Таковы были семейные отношения в Южной Италии, по воспоминаниям опрошенных Ковелло иммигрантов, таковы были черты иммигрантской семьи в Америке, и эти черты, по мнению Ганса, сохранял даже семейный быт американских итальянцев второго поколения.
Отец как глава семьи
Семью возглавлял отец, но главой большой семьи бывал не обязательно старший в роде, а самый богатый и уважаемый женатый мужчина, причем на первое место выдвигалась и его малая семья. Этот обычай тем более сохранился в Америке, что не противоречил американским правам. Родство по мужской линии считалось важнее, чем по женской.
Семьи бывали многодетными по сравнению с семьями американских старожилов, но не с семьями иммигрантов других национальностей. Итальянские семьи Лоуренса имели в начале XX в. в среднем по 7 детей, польские же и литовские - еще больше. В Нью-Хейвене, где и в 30-х годах XX в. итальянские семьи отличались многодетностью, многие информаторы Чайлда - италоамериканцы второго поколения - говорили, что их родители не знакомы с противозачаточными средствами. Впрочем, стимулом к многодетности являлось широкое распространение детского труда. Это явление было характерно в конце XIX в. для всей Америки, еще более - для иммигрантской среды, а особенно для итальянцев. Помимо экономических нужд оно поощрялось бытовыми традициями: в крестьянских семьях Южной Италии работали все - вплоть до едва подросших детей. И в Америке итальянские дети начинали работать рано, а заработок, даже выросши, отдавали в семью. По данным, приводимым Пизани, в начале XX в. дети 18% итальянских семей работали, в южноитальянских семьях чаще, чем в североитальянских. Детей неаполитанцев и сицилийцев (как и детей иммигрантов из других стран) имела в виду Флоренс Келли, когда писала Энгельсу в 1892 г. о крайней недостаточности школьных мест в том округе Чикаго , где она жила. «Это, - отмечала Ф. Келли, - сильпо ухудшает экономические условия, делая возможным детский труд в самых жестоких формах и превращая надомное изготовление одежды в смертельную угрозу для всего населения». Даже там, где дети учились, это далеко не всегда избавляло их от наемной работы. В одном из городов Луизианы учебный год кончался в марте, чтобы школьники могли собирать ягоду. Сыновья иммигрантов, обосновавшихся в Бостоне , получали меньшее образование, чем женщины того же поколения, в частности потому, что им приходилось зарабатывать. Итальянские девочки вне дома не работали.
В известной мере с этим связано развитое в итальянском юношестве чувство долга перед семьей, которое отметил Ковелло. По проведенной им в двух средних школах анкете, более половины итальянских юношей выразили готовность отдавать весь заработок родителям, между тем как среди неитальянцев такую готовность высказала вдвое меньшая доля. Типичная итальянская семья из Гринич-вилледжа описана Каролиной Уэйр. Родители приехали молодыми из Южной Италии в начале XX в. Из их детей выжило шестеро, и пока не подросли старшие, семья очень нуждалась. В период, когда проводилось обследование, старшие дети, получившие только начальное образование, были «устроены»: один сын работал электриком, а по вечерам подвозил товар бутлеггеру (это был период сухого закона); другой сын владел маленькой газовой станцией; дочь работала на фабрике. В дополнение сын-школьник открывал дверцы такси посетителям подпольных кабаков. Благополучие семьи утвердилось, она жила в хорошей квартире и намеревалась дать младшим детям законченное среднее образование.
Семейные связи итальянских иммигрантов в США
Семейные связи крепко держали и потомков итальянских иммигрантов. Отвечая на вопросы анкеты Ковелло, почти половина итальянских юношей выразила желание прожить свой век вблизи родственников. Из представителей других национальностей такой же ответ дали только пуэрториканцы, у остальных цифры были меньше. Та же анкета показала, что ученики-итальянцы гораздо чаще имеют лучших друзей среди родственников и соседей, чем другие.
Понятия «родственники» и «семья» для итальянского юношества однозначны, пишет Ковелло. Студент, с которым он беседовал и родители которого приехали в 1890 г. из Калабрии, сказал ему: «Есть в нашей семье много такого, чему могут поучиться другие. Например, я нахожу прекрасным старый обычай всем родственникам сходиться вместе». Для молодежи XX в. большая семья могла являться не только традиционной ценностью, но и прибежищем от отчуждения и атомизации личности.
В первые десятилетия италоамериканской семье, как и другим италоамериканским институтам, мешала укорениться тяга итальянцев к репатриации. Но если в Америке у итальянцев рождались дети, это обычно служило сигналом к американской оседлости, к вывозу родственников из Италии, к развитию большой семьи на американской почве, где она получила новые функции. Семейные связи служили средством для устройства жизни в Америке. Бостонские итальянцы покупали дома и сдавали квартиры в них родственникам и друзьям. Меняли место жительства тоже целыми группами. Индивидуальный выезд мог быть только следствием ссоры. По приводимым Пизани данным иммиграционной комиссии, жильцов брали 35% итальянских семей. Вероятно, большинство этих жильцов были родственники или земляки хозяев. В начале своей карьеры банкир Джанини унаследовал место тестя в правлении «Банка Коломбо». Родственные связи могли стать поводом для эксплуатации, тем более что и внутри семьи традиционно царила расчетливость в отношениях между людьми. Во всяком случае бизнесу всякого рода семейные добродетели не препятствовали. Один из персонажей книги Уайта - шантажист Тони был нежным мужем и отцом и преданным сыном.
Эндогамия держалась в италоамериканской среде очень прочно, причем круг брачных связей нередко ограничивался выходцами из одной провинции и даже одной деревни. Иногда жен брали на родине. Так, уроженцы швейцарского кантона Тичино привозили жен в Калифорнию из Швейцарии. Отец будущего банкира Джанини, нажив в Калифорнии денег огородничеством, поехал в Италию, женился там на 14-летней сестре своего американского компаньона и вместе с ней вернулся в Америку. Из Старого Света было принято привозить жен во многих иммигрантских группах, например в польской, японской, греческой и т. д., - как в США, так и в других странах.
Роль жены в итальянской семье
При главенстве мужчин экономическое значение жены в традиционной южноитальянской семье было все же велико и не ограничивалось ролью работницы. Она имела значительные имущественные права, например право па свое приданое. Муж отдавал жене все деньги. Экономическую самостоятельность южноитальянской жены Ковелло рассматривает как пережиток матриархата. Во время массовой эмиграции оставшиеся в Италии женщины сами обеспечивали семью, что привело к некоторому падению мужской власти. В Америке эта власть уже не могла восстановиться в прежней силе, тем более что относительно высокое по сравнению с Европой положение женщины в США должно было - хоть и не сразу и не прямо - оказать влияние и на положение италоамериканской женщины. Она не так уж редко имела свой заработок, - по приводимым Пизани данным иммиграционной комиссии, в 11% итальянских семей, причем чаще опять-таки в семьях южноитальянцев. Почти половина итальянок, занятых изготовлением мужской одежды, была замужем - большая доля, чем в других национальных группах. Правда, работали они чаще на дому, что лучше согласовывалось с традициями итальянской семьи. В служанки, в отличие от женщин других национальностей, итальянки не шли. По наблюдениям Ганса, жены бостонских итальянцев второго поколения чаще всего не работали вне дома.
Центром семьи как в Южной Италии, так и в Америке была мать. Именно она обеспечивала цельность семьи, хотя ее господином считался отец. На вопрос упоминавшейся анкеты Ковелло, кого из родных они больше боялись в детстве, большинство итальянских юношей ответило, что отца, а потом брата. Матери они не боялись. Учащиеся неитальянцы относительно реже боялись отца, чаще матери, а подчас никого. По привязанности детей к матери Лопреато даже сближает итальянскую семью с негритянской. Он считает, что именно эта привязанность побуждает италоамериканцев второго поколения селиться поближе к родной семье. Впрочем, Лопреато не придает серьезного значения патриархальному характеру итальянской семьи. Другие авторы также считают власть мужа и отца искусственно подчеркиваемой. В случае смерти отца семью скрепляла мать, в случае же смерти матери семья могла и развалиться, а младших детей забирала материнская родня. О демонстративном характере власти мужа свидетельствует и широко бытовавшая мужская ревность. Муж не доверял жене, сосватанной ему родителями, подозревал ее в склонности к своему роду и в супружеской измене. Именно на этой почве многие браки, заключавшиеся эмигрантами перед самым отъездом, оставались фиктивными. Отметив, что неверность жен была весьма мало вероятна, Ковелло высказывает остроумную мысль, что муж не чувствовал себя уверенно в своей семейной роли и что бытовая ревность является пережитком отношений в материнской семье.
Социологи отмечают, что в итальянских семьях досуг проводится мужчинами и женщинами большей частью по отдельности, причем мужьями часто вне дома. Их друзья нередко находятся вне родственного круга, они входят в мужские клубы, общества и группы. Развлечения женщин - это главным образом семейные праздники, редко - женские группы. В смягченном виде такой порядок перешел и в семьи второго поколения.
Культурные традиции и семейные порядки
Сор из избы в италоамериканских семьях не принято было выносить. Семейные раздоры напоказ не выставлялись, но и публичные нежности не допускались, разве лишь к маленьким детям. Вообще же с детьми обращались сурово. Один информатор Ковелло говорил: «Мои родители воспитали меня в большой строгости, даже чересчур, но я тоже воспитывал своих детей довольно строго, не по-американски - не позволял им делать что угодно и ходить куда угодно». Однако чем выше было положение матери в семье, тем мягче был режим детей. Главными в семье являлись ее взрослые члены, им подчинялись остальные, и это подчинение определялось страхом. Однако, по наблюдениям Уайта, иммигрантское поколение не имело у своих детей «того авторитета, который характерен для старшего поколения в большинстве обществ», нередко дети даже обзывали родителей бранными кличками. Впрочем, конфликт между иммигрантами и их детьми характерен для всех иммигрантских национальностей. Для поляков он очень выпукло дан в знаменитой книге Томаса и Знанецкого. Взрослые и дети итальянской семьи жили в двух обособленных мирах. Особенно велико было расстояние между детьми и отцом, тем более что занятие отца не передавалось детям и даже не всегда определяло положение семьи.
Особенно ограничивалась в итальянской среде свобода девочек, причем больше всех в семье они боялись братьев, которые по традиции присматривали за сестрами и кузинами, охраняя их целомудрие. Около трех четвертей итальянских юношей, заполнивших анкету Ковелло, считали нужным контролировать, с кем из юношей дружит сестра, и объясняли это, в частности, семейной ответственностью. Из неитальянцев такой ответ дало менее 30%. Один старший школьник-итальянец объяснял свою позицию следующим образом: «Я должен знать, что мальчик, с которым гуляет моя сестра, порядочный парень, потому что тогда я знаю, что ничего не может случиться. Тогда я знаю, что у него нет ничего дурного на уме, даже если он ее поцелует и разорвет дружбу». Дополнением к этой охране девушек и основанием для нее была охота за женщинами, которая считалась обязательной чертой итальянского юноши.
На другой вопрос той же анкеты - о готовности помогать сестрам мыть посуду - подавляющее большинство неитальянцев и 53% итальянцев ответили положительно. Если принять во внимание традиционное распределение ролей в итальянской семье, то такой ответ юных итальянцев можно принять за свидетельство ее изменения. Еще большим изменением можно считать то, что уже в первые десятилетия какая-то часть итальянских девушек работала на фабриках, правда, предпочтительно близ дома. Но одни на работу в Америку итальянские девушки приезжали редко - реже, чем девушки других национальностей. Приспособление к американским нравам происходило для итальянских девушек в силу всего этого труднее, чем для их братьев. Когда в следующем поколении многие молодые итальянки занялись конторской работой, то стимулом к этому, по наблюдениям Каролины Уэйр, была возможность выйти замуж за человека с лучшим положением.
Конторская служба и другие «беловоротничковые» занятия стали доступны итальянским девушкам этих формаций, в особенности потому, что за их плечами было успешно усвоенное американское школьное образование. Социологи XX в. отмечают, что девочки-итальянки лучше учились в школе, чем итальянские мальчики, что первые в отличие от вторых школу принимали. Отчасти это явление, свойственное отнюдь не одним итальянцам, было связано с преобладанием в учительском персонале женщин. Однако в первые десятилетия американской жизни необходимость обучать в школе девочек вызывала в иммигрантских итальянских семьях еще большее сопротивление, чем надобность посылать туда мальчиков. Ведь в Южной Италии девочек норовили не учить в школе, чтобы они не умели писать любовных писем. В Америке же девушка, выйдя замуж, уже не представляла экономического интереса для семьи, ее образование не сулило семье выгод. Проинтервьюированная сотрудниками Ковелло итальянка, которая сама вышла замуж в Америке в 15 лет, продержав своих дочерей по нескольку лет в начальной школе и обучив домашнему хозяйству, выдавала их замуж в 20 с лишним лет.